Дверь со скрипом отворилась. На пороге застыл худощавый мужчина с очень светлой кожей, длинными руками и тощими ногами. На продолговатом лице выделялись черные сросшиеся брови; в тонких, бесцветных губах, казалось, не было ни кровинки. На переднике из козлиной кожи проступали коричневатые пятна.

Черные глаза уставились на Пазаира. Судье никогда не приходилось сталкиваться с таким взглядом – пронзительным, ледяным, режущим, как лезвие. Он не отвел глаз.

– Джуи – старший бальзамировщик, – объяснил посыльный.

Мужчина кивнул.

– Следуйте за мной, судья Пазаир.

Джуи отступил, чтобы пропустить колесничего и судью в помещение для бальзамирования, где на каменном столе он мумифицировал трупы. По стенам были развешаны железные крючья, обсидиановые ножи и заостренные камни; на полках стояли горшки с маслом и мазями и мешки с натроном, необходимым для мумификации. По закону бальзамировщик должен был жить за чертой города; он принадлежал к внушавшей ужас касте, состоящей из людей замкнутых и молчаливых.

Все трое стали спускаться по лестнице, ведущей в огромное подземное помещение. Ступени были ветхие и скользкие. Светильник в руках Джуи дрожал. На земле лежали мумии разных размеров. Пазаир вздрогнул.

– Я получил донесение относительно бывшего начальника стражи сфинкса, – объяснил офицер. – Дело было послано вам по ошибке. На самом деле он погиб в результате несчастного случая.

– Наверное, случай был просто ужасный.

– Почему вы так говорите?

– Потому что он унес жизни по крайней мере трех ветеранов, а то и больше.

Офицер пожал плечами.

– Мне ничего не известно.

– Каковы обстоятельства трагедии?

– Я не могу ничего сказать. Тело начальника стражи было найдено возле сфинкса и переправлено сюда. К сожалению, писец ошибся: вместо распоряжения о погребении он написал приказ о переводе по службе. Простая административная ошибка.

– А где тело?

– Я как раз собирался вам его показать, чтобы положить конец этой прискорбной истории.

– Оно, разумеется, мумифицировано?

– Конечно.

– А его уже положили в саркофаг?

Посыльный офицер явно растерялся. Он посмотрел на бальзамировщика, тот покачал головой.

– Значит, последние обряды еще не совершены? – заключил Пазаир.

– Верно, но…

– Ладно, покажите мне мумию.

Джуи повел судью и колесничего в самую глубь подземелья и указал на завернутое в пелены тело начальника стражи. На нем красными чернилами был написан номер.

Бальзамировщик показал офицеру табличку, которая будет прикреплена к мумии.

– Вам остается только наложить свою печать, – подсказал тот.

Джуи стоял позади Пазаира.

Свет колебался все сильнее и сильнее.

– Пусть мумия пока остается здесь в том же состоянии, господин офицер. Если она исчезнет или будет повреждена, отвечать будете вы.

15

– Вы можете сказать мне, где сейчас Нефрет?

– Ты чем-то обеспокоен? – поинтересовался Беранир.

– Это очень важно, – настаивал Пазаир. – Кажется, у меня есть одно доказательство, но я не могу им воспользоваться без помощи врача.

– Я видел ее вчера вечером. Она блестяще справилась с эпидемией дизентерии и вылечила человек тридцать солдат меньше чем за неделю.

– Солдат? Что ей поручили делать?

– Небамон решил немножко поиздеваться.

– Я своими руками буду колотить его до тех пор, пока он не испустит дух!

– А это входит в полномочия судьи?

– Такого самодура и засудить не грех.

– Он просто воспользовался служебным положением.

– Вы отлично знаете, что это не так. Скажите мне правду: какое новое испытание придумал для нее этот мерзавец?

– Он, кажется, одумался; Нефрет теперь аптекарь.

В специальных аптекарских помещениях, расположенных возле храма Сехмет [34] , перерабатывались сотни растений, служивших основой для составления лекарственных средств. Ежедневные поставки обеспечивали свежесть снадобий, изготовлявшихся по заказу городских и сельских лекарей. Нефрет следила за строгим исполнением рецептов. По сравнению с предыдущей должностью это было понижение. Небамон объяснил, что это обязательный этап и возможность немного отдохнуть, перед тем как снова лечить больных. Верная своей линии поведения, девушка не возражала.

В полдень аптекари отправились пообедать. По пути все оживленно переговаривались, обсуждали новые лекарства, сетовали по поводу неудач. Два молодых лекаря о чем-то болтали с Нефрет, она улыбалась. Пазаир не сомневался: они за ней ухаживают.

Сердце забилось быстрее, он решился перебить беседу.

– Нефрет…

Она остановилась.

– Вы меня ищете?

– Беранир рассказал, как несправедливо с вами поступили. Это возмутительно.

– Мне удалось вылечить людей. Остальное не имеет значения.

– Мне необходима ваша помощь.

– Вы заболели?

– Одно щекотливое расследование требует участия лекаря. Простая проверка, ничего больше.

Кем правил колесницей уверенно и спокойно; павиан предпочитал не смотреть на дорогу. Нефрет и Пазаир стояли бок о бок, их запястья были привязаны ремнями к корпусу экипажа во избежание падения. От постоянных толчков тела их то и дело соприкасались. Нефрет на это внимания не обращала, зато Пазаир радовался всей душой, хотя и не подавал виду. Он мечтал, чтобы это небольшое путешествие длилось вечно и чтобы ухабов на дороге было как можно больше. Когда его правая нога случайно оказалась возле ноги девушки, он не стал ее убирать; он очень боялся услышать отповедь, но ее не последовало. Быть с ней рядом, вдыхать ее аромат, думать, что она не отвергла этого прикосновения… Восхитительные грезы!

Перед домом бальзамировщика стояли на страже двое солдат.

– Я судья Пазаир. Пропустите нас.

– У нас приказ: никого не пускать. Это место переведено под охрану армии.

– Никто не может противиться правосудию. Вы что, забыли, что мы в Египте?

– Но приказ…

– Отойдите.

Павиан оскалился и приготовился к бою: взгляд пристальный, лапы согнуты, того и гляди, прыгнет. Кем стал понемногу отпускать цепь.

Солдаты сдались. Кем ногой распахнул дверь.

Джуи сидел на своем каменном столе и ел сушеную рыбу.

– Проводите нас, – приказал Пазаир.

Кем с павианом обыскали темное помещение, а судья и врач спустились в подземелье в сопровождении Джуи, освещавшего им путь.

– Какое жуткое место, – прошептала Нефрет. – Я так люблю воздух и свет!

– По правде говоря, мне тоже не по себе.

Бальзамировщик как ни в чем не бывало шел по своему привычному пути.

Мумия была на месте. Пазаир удостоверился, что к ней никто не прикасался.

– Вот ваш пациент, Нефрет. Я буду разматывать пелены, а вы смотрите.

Судья стал осторожно снимать бинты; показался амулет в форме глаза, положенный на лоб. На шее – глубокая рана, вероятно, от стрелы.

– Нет смысла идти дальше. На ваш взгляд, сколько лет покойному?

– Лет двадцать, – ответила Нефрет.

Монтумес был озабочен проблемами уличного движения, мешавшими спокойному течению повседневной жизни Мемфиса. В городе развелось слишком много ослов, быков, колесниц, бродячих торговцев и зевак, так что зачастую по улицам невозможно было пройти. Каждый год он издавал указы, один другого невыполнимее, и даже не представлял их визирю. Вместо усовершенствований он ограничивался обещаниями, в которые никто не верил. Время от времени ситуацию разряжал отряд стражников: улицы расчищали, на несколько дней запрещали остановки в определенных местах, взимали штраф с нарушителей, а потом дурные привычки снова брали верх.